«Я был участником самых больших и стремительных сражений»

КОРОВЧЕНКО

Мирон Петрович



Награжден медалями:

«За отвагу» - 2, «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», польской медалью «За Варшаву», «За безупречную службу» II степени, юбилейными медалями. 02.03.1962г. – 01.05.1988г. – инженер-экономист – экономист по планированию, ФГУП ПО «Север».

«Я был участником самых больших и стремительных сражений»

«Со всеми, кто остался в живых, мы много раз встречались, переписывались, вспоминали свой трудный боевой путь. Конечно, описать все боевые события, в которых мне приходилось участвовать, трудно. После войны мы старались забыть самые страшные дни своей жизни. Однако война часто снится мне и сейчас. Ночью я кричу, просыпаюсь в поту, всю ночь отражаю атаки. Воевать мне пришлось очень мало, но я был участником самых больших и стремительных сражений, которые вошли в историю под названием Висло-Одерской и Берлинской операций».

Родился я 16 ноября 1926 года в деревне Шагирке Кыштовского района Новосибирской области. Война пришла неожиданно, нарушив привычный мирный образ жизни колхоза «Красный путь». Мужчин в колхозе почти не осталось. Работали женщины, старики и мы, школьники, совмещая учебу с работой. В 17 лет, 10 ноября 1943 года меня и моих товарищей Максима Дубко, Яшу Черткова, Васю Маслакова, Федю Федчика призвали в Советскую Армию в 15 окружную школу снайперов в Томской области. Шестимесячная учебная программа была очень трудной и напряженной. Занимались большую часть времени в поле на учебном полигоне, в 4 километрах от казармы. Зима была суровой, обмундирование холодным, и привыкнуть к таким условиям и ритму жизни (с 6 до 23 часов) было трудно. Вместо отдыха после обеда почти каждый день носили дрова из леса для отопления столовой, пекарни, прачечной, штаба, школы и своей казармы. Одеяло было одно на двоих, трудности военного времени сказывались во всем.
В мае 1944 года мы были отправлены на фронт. Ехали в Москву в товарных вагонах очень долго. Встретили нас на площади, где был организован военный парад, а после парада снова по вагонам и утром, к нашему удивлению, прибыли в Кострому, в противоположном направлении от фронта. Командир взвода сообщил, что мы еще слишком слабы и зелены и нас отправляют в летние лагеря для подготовки нового пополнения призывников, прибывших с освобожденной территории Западной Украины, Молдавии и Белоруссии. Новобранцы были в возрасте от 20 до 48 лет, все старше нас, командиров, и многие из них говорили и понимали по-русски очень плохо, особенно молдаване. На фронт мы попали в сентябре 1944 года вместе с подготовленными бойцами. До Бреста ехали без приключений, а потом шли пешком в ночное время на передовую. Линия фронта уже проходила на территории Польши в двух местах западного берега реки Вислы. С сентября 1944 года 1-й Белорусский фронт занимал оборону в районе Мангушев и Сандомир. С этого плацдарма готовилось наступление наших войск на Берлин. Я был зачислен в 1208 стрелковый полк 1 Белорусского фронта командиром стрелкового отделения вместе с земляками и друзьями по 15 томской школе. В отделение ко мне попали бойцы, которых я готовил в Костроме. Дивизия находилась на отдыхе и пополнении, и с первого дня мы приступили к занятиям и практическим учениям по отработке прорыва укреплений обороны противника. Учились рыть окопы, траншеи, строить блиндажи и одновременно строили землянки, склады, готовили укрепления для машин и танков. В конце ноября 1944 года наш полк направили на передовую на плацдарм в районе п. Мангушева. Там уже было сосредоточено огромное количество войск и техники. Подготовка велась в исключительной секретности, только ночью, а днем тщательно маскируя людей и технику. С наступлением темноты снова начиналось движение - все это вселяло в нас необходимую уверенность в своих силах. Накануне вечером нам объявили, что утром начинается наступление, где от наших действий будет зависеть успех предстоящего прорыва обороны и наступления на Берлин.

«А мы все бежали и бежали вперед...»

14 января 1945 года в 15.00 началась артиллерийская подготовка. В одно мгновение от выстрелов одновременно многих тысяч орудий, минометов, «Катюш», от взрывов снарядов разных калибров, раздался ни с чем не сравнимый потрясающий грохот, сливающийся в сплошную канонаду. Земля гудела и мне казалось, что траншеи обваливаются и засыпают всех нас и аду этому не будет конца. Немецкая оборона находилась совсем близко и нужно было выбить врага одним махом. Многие бойцы уткнулись в землю лицом и ждали команды. Снаряды рвались позади нашей траншеи - по-видимому немецкая артиллерия сначала отвечала огнем. Через 30 минут после начала артподготовки пошли в атаку. Было жутко, но все мы хорошо знали, что любое промедление даст возможность немцам организовать оборону. Мое отделение дружно бросилось вперед. Я бежал, падал, полз и снова бежал. И, казалось, нет места на земле раненой и изрытой, по которой можно было идти не падая и не спотыкаясь. По цепи передали, что нужно двигаться правее, где обозначены проходы в минном поле, которые еще до наступления сделали наши саперы. Мы побежали вправо. Рядом рвались снаряды и непонятно было, то ли это немецкая артиллерия, то ли наши бьют с недолетом. Падали раненые и убитые, а мы все бежали и бежали вперед. Совсем рядом раздались пулеметные очереди. Мы залегли и короткими перебежками стали пробираться к проходу в проволочном заграждении минного поля. Преодолев и это препятствие, заняли первую немецкую траншею. Прочесав траншею на своем участке, мы двинулись дальше. Разрыв снарядов стал реже и где-то впереди. Кругом было темно от дыма и пыли. Наступление шло по всему фронту, но теперь уже встречая сильное сопротивление врага. К вечеру мы продвинулись хоть и не очень далеко, но захватили склады с боеприпасами и первых пленных. На опушке леса нас снова обстреляли из пулеметов. Огонь был настолько сильный, что не было возможности сдвинуться с места. Всю ночь мы готовились к тому, что немецкие солдаты атакуют нас и, возможно, с танками, но под утро разведка доложила, что немцы отступают по всему фронту. С этого дня началось стремительное движение вперед. Сначала мы шли по полям и бездорожью, затем вышли на дорогу в направлении города Радом. В первый день наступления был убит мой друг Яша Чертков, много было раненых и в моем отделении. На вторую ночь после прорыва нас привели в сосновый лес и разрешили отдохнуть. Тогда я поверил, что действительно можно было засыпать на ходу: в лесу мы разбросали снег, на ветки сложили плащ-палатку и по двое укрывались. Через каждый час нас будили часовые. На подступах к г. Лодзь был тяжело ранен боец моего отделения молдаванин Сорохан, 49 лет, очень спокойный и доброжелательный человек. Ко мне он относился как отец. Еще в обороне мы ели с ним из одного котелка. Всю свою жизнь этот человек прожил в деревне, занимался сельским хозяйством, пережил все тяготы оккупации. На подступах к г. Познань с боями мы форсировали реку Варта и прорвались в направлении на Одер. Ежедневно, находясь на марше, приходилось проходить от 20 до 40 километров. Шли и ночью и днем. В дневное время движение задерживали немецкие самолеты и, чем дальше мы продвигались на запад, тем больше их становилось. Иногда бомбили и обстреливали колонну несколько десятков вражеских самолетов. Потери были большие и меня, вместе с оставшимися бойцами перевели в станковый расчет нашей роты, так как там уже некому было нести пулемет. Так я без переподготовки стал командиром станкового расчета. Стрелять из них нас учили еще в 15 школе. На марше пулемет разбирался и мы несли его вместе с коробками и заряженными лентами попеременно, когда на колесах, а когда и на спине. Завидовали танкистам и артиллеристам, а те, в свою очередь, смеялись над пехотой. Так мы прошли всю Польшу и вступили на территорию Германии, где опять встретили ожесточенное сопротивление немцев в районе Мезерицкого укрепления. Но и это сопротивление было подавлено. Много пленных захватили в боях. Наступление шло настолько стремительно, что немецкие войска никак не ожидали нашего появления так близко от Берлина. Картина пленения врага была очень неприятной. Они падали на колени, кричали «Гитлер капут!», называли себя коммунистами. Отводить их в штаб батальона желающих не было.

«Победа ценою жизни»

В начале февраля мы подошли к реке Одер в районе г. Кюстрин. Здесь настолько активно действовала немецкая авиация, что с утра и до вечера их самолеты не оставляли нас ни на минуту. Мы форсировали Одер под страшным огнем вражеской артиллерии и авиации. Через реку проложили понтонный мост, а у берегов деревянные настилы. Переправа была только для людей. Бежали по одному на определенном расстоянии и, развернувшись в цепь на той стороне, двигались перебежками вперед. Район, прилегающий к переправе, обстреливался настолько плотно, что передвигаться было практически невозможно - земля разрывалась под ногами. Так продолжалось до наступления темноты, а ночью мы продвинулись по низкой заболоченной местности вперед и влево oт переправы, заняли оборону и стали рыть окопы. Однако, вскоре была дана команда встать и двигаться в направлении, где разведка установила незанятую немцами местность. До рассвета мы готовились к отражению атак. Вот здесь очень пригодился наш станковый пулемет. С утра загрохотали минометы и немецкая артиллерия, авиация штурмовала плацдарм. Через несколько минут немцы пошли в атаку. Мы открыли огонь из всех видов оружия и движение врага было остановлено. И снова артиллерийский обстрел. Мне казалось, что на этом участке не осталось ни одного живого человека. В этот день немцы несколько раз повторяли атаки.
Третья - была самой дерзкой и сокрушительной. Немцы бежали к нам с криками «ла-ла» в черных шинелях (до этого против нас действовали части в обычных серых шинелях) с автоматами и поднятой в руке гранатой на длинной ручке. Нам казалось, что бегут они на нас с палками. Первый номер нашего пулеметного расчета был ранен и вести огонь приходилось мне. Пулемет был удобно замаскирован на насыпи железной дороги и мы подпускали врага ближе. Слева от нас занимал оборону 1206 стрелковый полк нашей 362 стрелковой дивизии. На их участке немецким войскам удалось прорваться в расположение обороны. Нам в труднейших условиях удалось удержать оборону. Наше спасение было только в отважном отражении атак, отступать назад возможности не было - все пути отхода плотно простреливались пулеметным огнем немцев. Мы были отрезаны от своих водной преградой и болотистой местностью, авиации нашей здесь не было. Был приказ - зарыться в землю и любой ценой удержать плацдарм. Ночью мы оставили оборону у насыпи и переместились к населенному пункту на более выгодные позиции. Утром начался ураганный артобстрел и бомбардировка немецкой авиацией, да с такой силой что невозможно было оторвать голову от земли. В этот день я был ранен в левое бедро осколками от разрыва снаряда и контужен. Меня выбросило из-за развалин сарая и очнулся я в кирпичной пыли, ничего не слыша. Первого живого человека, которого я увидел - это был начальник штаба батальона Давыдок, потом меня поднял и перевязал санитар. А вечером вместе с другими ранеными нас отвезли в медсанбат. В справке у меня написано: ранен у деревни Аурит. Две с лишним недели я находился в медсанбате и как только стал немного слышать и говорить, был направлен в свой батальон. Наш полк в это время находился на отдыхе и пополнении в лесу в районе Кюстрина.
До 16 апреля 1945 года велась подготовка наступления на Берлин с Кюстривского плацдарма. Здесь была сосредоточена колоссальная техника. Мы знали, что 1 Белорусскому фронту предстоит брать Берлин. На плацдарм прибыло такое количество танков, орудий, минометов, реактивной артиллерии, «Катюш», что казалось, это в сотни раз больше, чем на Вислинском плацдарме в январе 1945 года. Рано утром 16 апреля началась мощная артподготовка. От разрывов освещался горизонт и я, стоя в траншее, наблюдал картину обстрела. В наступление мы пошли с автоматами за танками, в отличие от Вислинской операции, где танки были пущены в прорыв, сделанный пехотой. С ходу немецкие части были выбиты из первых траншей, конечно, не без жертв с нашей стороны. Здесь погиб мой товарищ по 15 школе Вася Маслаков. Дальнейшая атака была приостановлена немецкой артиллерией. На нашем участке двигаться было невозможно, и мы закрепились на захваченном рубеже. Танки повернули в прорыв, где оборона врага была слабее. Так противник, придя в себя, стал оказывать упорное сопротивление. Стали появляться группы бомбардировщиков, усилился артобстрел. По-видимому, немцы здесь сосредоточили наибольшее количество сил и огневых средств. Для них это был важный рубеж на подступах к Берлину. Продвижение наших войск началось только на пятый день. Мы в очень тяжелых условиях форсировали реку Шпрее. Многие мои товарищи и командиры погибли в этих боях. Немец яростно сопротивлялся. Преодолевая врага, мы подходили к Берлину.
День Победы 9 мая 1945 года мы встретили на подступах к Берлину, где вели кровопролитные бои по уничтожению немецкой группировки. Радость Победы была безграничной. Мы открыли стрельбу, сняли каски, которые мы не снимали с января, я почему-то заплакал. А потом продолжали прочесывать леса, где было еще много вооруженных вражеских групп и к концу мая продвинулись к Эльбе, где впервые встретились с американскими войсками. Это были рослые парни, одетые по форме, кто - без нее. Вели они себя довольно свободно. Шоферы-негры держались от них в стороне. На реке Эльбе у нас проходила немецкая граница. На пост американцы приезжали на машинах, а когда она уходила, раздевались и шли купаться в реке. Наши не снимали даже каски и не выпускали оружия - соблюдали воинскую дисциплину. Они тогда приезжали к нам за 100 и более километров в поисках ресторанов. Потом зоны оккупации были разделены и встречаться нам больше не приходилось. После войны я 5 лет служил в группе Советских войск в Германии с однополчанами и боевыми товарищами. В нашем полку была карта, на которой мы отмечали свой боевой путь, основные даты и крупные события, захваченные трофеи и количество пленных.